КАЗАНЬ. Поэт. Родился в 1962 году.
Учился в Литературном институте, на филологическом факультете Казанского университета, окончил Высшие литературные курсы при Литинституте.
Стихи публиковались в журналах и альманахах «Новый мир», «Октябрь», «Истоки», «Сетевая поэзия», «Урал», «ШО», и др. Трижды лауреат Международного литературного Волошинского конкурса, финалист поэтического конкурса «Заблудившийся трамвай» имени Николая Гумилёва, вошёл в шорт-лист Бунинской премии в 2007 году и премии имени Гавриила Державина в 2009 году. За книгу «Проза жизни» награждён премией имени Максима Горького. Автор семи поэтических книг. Член ПЕН-клуба. Живет в Казани.
Пугало
Не отступят грабли ни на шаг, гусли-робингуды огорода.
Спутником процеживая шлак, их найдут в осадочных
породах.
Зубья разогнут, умерят прыть, ржавчину сошкурят на заводе.
Мне же – «Яву» явскую курить и скрипеть костями к
непогоде,
улыбаться чучелом с гряды дуракам, пока из телогрейки
пуговиц непуганных ряды с корнем рвут скворцы и
канарейки.
Тьма грибов – в строительных лесах, в небе – прокламации акаций.
Только ты, со жвачкой в волосах, сохранишь способность удивляться.
Как башмак, описанный котом, априори мир вокруг
притворен -
феню ли комедии понтов огребли по полной братья Коен?
Дождь проходит лужи по слогам, вот и жизнь сочла меня
полезным,
пригласила как-то в свой вигвам – сунулся, но крылья не
пролезли.
Чёрная полоса
Икается грех за житьё без забот,
виновен – куда ни копни!
С бутылкой горючего мой антипод,
маячит, как факел, в тени.
Засыплю в рюкзак, отрубями пыля,
пшено или русскую гречь.
Пора, вот и крысы бегут с корабля,
но эта – пытается сжечь.
Припомнился выхлоп походной трубы,
хоть скучно до этого жил -
без устали «рвал в самоволку с губы»
и честь отдавать не спешил.
Заело в пластмассовой пушке пистон,
прикинулись звери людьми.
Давай друг у друга искать под хвостом
причину большой нелюбви.
Луна захлебнулась, как брошенный грош,
на память – зелёный медяк.
Одно утешает, Тайланд не пропьёшь,
и свиньи в Крыму не съедят.
Азбука мороза
Яйцо зимы мороз никак не кокнет,
волнуется – опять попал в просак.
Засахарились сотовые окна,
и сумерки сплелись, как доширак.
Срезает каблуки по всей дороге
позёмка на ходу. И ты, присев,
кривишь подошвы, чтоб согрелись ноги,
верней, не отвалились насовсем.
Трещат деревья, словно в гулком зале
аплодисменты выследили моль.
Захочешь, чтоб тебя козлом назвали -
застрять в дверях автобуса изволь,
который отправляется на Углич -
хрипящий юзом порванный баян.
Вот здесь и набубнишь или нагуглишь
рассеянных по свету россиян.
Все «молнии» доставлены досрочно.
Останется лелеять свой бурсит
и буквы пересчитывать на почте,
где карандаш на ниточке висит.
Намаз на хлеб
Мама, что там у нас на Тибет?
Возникает, дежурный как «здрасьте»,
вымыть руки бесплатный совет,
а в тарелке дымится борщастье.
Всё, что пахло укропом с утра
и ботвой помидорной немножко,
ждёт летальный исход – кожура
угодившая в штопор с картошки.
Рибле-крабле, опять – ни рубля:
настоящее тянет резину.
Заготовим корма корабля
и укатимся с палубы в зиму.
Окончательно сядем на мель,
открывая невольничий рынок:
Наступает за мартом форель
и сосульки летающих рыбок.
А пока, в непролазной ночи,
не болит и живётся, как проще.
Муэдзин с минарета кричит,
словно пробует бриться наощупь.
Вопилка
Оглохший, подкрадёшься к ноутбуку:
на крыше под дождём который день
танцуют греки пьяные сепуку,
а может быть сиртаки – та же хрень.
Прикинешь, как отделаться от штрафа:
повестка в суп, узнаешь кто ест кто…
А за окном подъёмная жирафа
довязывает блочное пальто.
Опять «Билайн" попасть не может в соты -
такой туман сгустился впереди.
Гудят, чтоб не столкнуться, пароходы -
и ты пустой бутылкой погуди.
Накурено, висит в кольце атолла
топор, как верный признак, что грядёт
пора, когда неправильные пчёлы
отнимут у людей последний мёд.
Звёздная болезнь
Щёки высохшей краской заляпаны -
впору дать стрекача с кинопроб.
Галстук Бродского, шляпа Шаляпина,
нафталин – вот и весь гардероб.
Ищем в кадре пропавшие вещи мы,
режиссёр – в хрустале, иже с ним.
Ослепительных молний затрещины
объезжаем путём тормозным.
Ну а в Каннах: мулатки в испарине,
и похлопать кого по плечу -
как шнурок из ботинка Гагарина
по ковровой дорожке скачу.
До небес многоярусной ясности
мы сегодня дотянемся, нет?
Стань подружкой моей безопасности,
безотказной в последний момент!
В итоге
В глазах стрекозы воздух теребят,
прессует солнце корку апельсина.
Нечистой силе верится в тебя
поэтому где только не носило,
чтоб выяснилось в юности тупой -
любой порядок гладит против шерсти.
Любимая, не бойся, я с тобой,
хотя мы никогда не будем вместе.
За душу, не ушедшую в печать,
обложит матом облачность литая.
Пришла пора цыплят пересчитать -
но осень так упорно не считает,
проводит жёлтым ногтем по уму
и высадит у мусорного Баха.
По-русски новый дворник ни му-му,
одна печаль – кастрюля и собака.
Мы, словно ртуть, гуляем по кривой -
кому сказать, мол градусник стряхни нам?
Травиться будем осенью – листвой,
что с веток осыпается стрихнином.
Над головою птица ореол
за воротник закладывает галсы.
А я архива так и не завёл -
пытался, только ключик потерялся.
