Елена Генерозова, поэт. Живет в г. Москве.
***
Лежать в траве и видеть, что стрижи.
На уровне залатанной души
Глубоким небесам обратны недра.
Представь, что нет на свете, словно ты —
Ты навсегда заткнулся — а цветы
(Им все равно) качаются от ветра.
Что там, откуда холод? Там темно.
Мне страшно, бес, воздушное окно
Над головой моей пугает сетью.
Когда умру, переселить меня
Земного ниже уровня, звеня,
Сомкнут ряды знакомые соцветья.
Примерить твердь. Пока на вырост мне.
Горизонтально вытянут во сне,
Ты как бы привыкаешь к этой роли
И знаешь, что разомкнут будет круг.
И август, старый царь, идет на звук,
Рассыпавшийся пчелами вдоль поля.
К северу через северо-запад
Балты ткут
Тихий земной покров, стебли травы желтой,
Каменные коровники,
Писк синицы, пчёл, спящих до мая,
Мягкие гласные местного радио, километры прямых дорог,
Серые колокола сельских костёлов,
Ветер сырой, рощу рябин, облако над могилой,
Тонкую ткань дождя, тонкую грань
Меж тем, что начало быть и тем, что тут же пропало,
Постепенно вплетая
Транспортные развязки,
Птиц над устьем реки, птиц над шпилями башен,
Мелочь на кофе в кармане, шум
В проснувшихся доках,
Дышащую поверхность старого моря,
Стаю скользких салак в киломентре от трала
(То, что всегда),
Оставляя себе
Запах сосны, расписание пригородных поездов,
Слабые сети вайфая,
Рослым шведам
Уступая пространство
За ткацким станком.
Пожелания
Твоим — еще веселья, приоткрой
Хмельному Санте — свистнет в медный рог,
Мешок со смехом свалит на порог —
И на покой.
Тебе самой —
Тепла из шерсти коз,
Из кос с колен для молодых козлят.
С невидимой руки
Выгуливает пары Внук Мороз,
И шрамы от коньков всю ночь болят
Под рукавом реки.
В краю, где спят, где в долгой вышине,
В хрустящих кронах зреют снегири,
Гостинца жду для декабря внутри:
Оставишь мне
Белил для грунта, угольной сурьмы,
Чтоб свежей кистью, вне земных чудес,
Вне долговой тюрьмы,
На цыпочках войти в притихший лес
Со словарем зимы.
