Ивкин Сергей Валерьевич
Родился в 1979 году в Екатеринбурге. Работает иллюстратором и дизайнером. С 2008 по 2012 координатор литературного семинара Андрея Санникова «Капитан ЛебядкинЪ». Публиковался в России и за рубежом. Дипломант «Илья-премии» (Москва, 2007), поэтических чтений «А-либитум» (Пермь, 2008) и Первого Санкт-Петербургского Поэтического Конкурса имени Иосифа Бродского (номинация «Большое стихотворение», 2014). Лауреат фестивалей «Пилигрим» (Пермь, 2003), «Весна-УПИ» (Екатеринбург, 2005), «Новый транзит» (Кыштым, 2006), «КУБ» (Красноярск, 2016). Стипендиат министерства культуры Свердловской области (2005). Один из составителей третьего тома Антологии Современной Уральской поэзии (под ред. Виталия Кальпиди) и один из редакторов журнала «Плавучий мост» (под ред. Виталия Штемпеля). Член Союза писателей России.
Беззвучный диптих
1.
«Канистра помята, но трещины нет» –
под новый бензин подставляют воронку
две тени, включив фиолетовый свет
над спящим в пустой электричке ребёнком.
Спустя тридцать лет на подсохший перрон
шагнёт представитель большого народа –
и лысая крыша с прилипшим пером
нырнёт, словно сом, в черноту перехода.
Засела крючком одинарным тоска –
и ломится сом на прибрежные корни:
посланника горьких небес отыскать –
весёлого голубя с белою кровью.
Холодная рыба с горячкой внутри
отторгнута медленным вежливым илом
туда, где осыпалась крона зари
и ночь нефизической раной заныла.
2.
Когда ты вернёшься, я стану на несколько зим
обидчивей, мстительней (и вероятно – с тобою).
По праву вдохнувшего в детстве небесный бензин
держу позвонки, проходя бесхребетной толпою.
Здесь наших полно, оседают в дешёвых бистро
на сдвинутых столиках, мимо футбольного плеска,
похожи на длинных с колючей спиной осетров
в красивых рубцах от оборванной в юности лески.
Когда ты появишься – парою розовых рук –
нести меня в марево, сцеживать влагу на жабры,
закрой мне глаза: я не вижу пространства вокруг,
я только способен тепло твоё впитывать жадно.
* * *
Что видел я, раскрыв твою ладонь,
как поддевают раковину клада?
То шестилапый голубой огонь,
то маленького бога без оклада,
то сплющенную копию «Арго».
Я говорил тебе: Смотри, гребцы
напрасно вёсла опускают в кожу,
поскольку шкуры золотой овцы
среди твоих сокровищ нет. «Серёжа, -
ты отвечала: – Не обмолвись, цыц.
Не будет ни предательств, ни клыков,
Медея сыновей не обескровит:
плыть в никуда окажется легко,
с двойной мечтой о женщинах и крове».
Кораблик отпустили в молоко.
