Пресса о фестивале

Газета "Пятница"

Кому в наше время нужны поэты и поэзия?
 Разумеется, поэты в Иркутске были всегда, но редко кому из них удавалось выйти за рамки провинциального мировосприятия с традиционным набором сюжетов и тем: родные просторы, красота суровой природы, непременно декабристы, мужество первопроходцев и т. д. В общем, все то, что подходит под заголовок «Славлю край родной». И вдруг совершенно неожиданно у нас возникла новая генерация поэтов: очень интересных, самобытных, среди которых есть авторы российского масштаба, а может быть, даже мирового. Обозреватель «Пятницы» попытался вникнуть в суть этого феномена.

В Иркутске — поэтический бум. Поэзия снова завладела умами, снова стала востребованной, актуальной и даже модной. И это не только иркутский феномен, похожие процессы происходят по всей стране. На мой взгляд, главная причина — человеческая, так всегда было в России в преддверии каких-то глобальных перемен. Не будем ходить далеко, достаточно вспомнить, как в перестроечные годы народ буквально сметал с прилавков поэтические сборники, появилась куча разных направлений: метаметафористы, концептуалисты, куртуазные маньеристы, митьки, традиционалисты... Потом наступил период стабильности, и все оборвалось.

Сегодня наша страна опять стоит на перепутье, и маятник снова качнулся в сторону поэзии и поэтического осмысления действительности. Кризис — это ведь тоже глобальное потрясение. Никто не знает, когда это закончится и, главное, чем...

Вторую причину активизации поэтической жизни в городе мне назвали сами поэты.

— Мы просто пошли навстречу друг другу, — объяснил Игорь Дронов, организатор фестиваля «Поэзия на Байкале», — хотя все мы совершенно разные. Пишем по-разному и о разном. Но мы понимаем, что должны дать весь спектр, и тогда будет читателей больше. Кто-то найдет для себя Светлану Михееву, кто-то Сергея Эпова. Кто-то Анну Асееву, кто-то — Екатерину Боярских. И все будут счастливы.

— Парадоксальная вещь, — добавляет Светлана Михеева, — обычно объединяются по каким-то течениям, направлениям, а у нас действительно все разнообразно. И нам незачем друг с другом бороться. И смысла нет. Мы сидим в одной лодке.

Последняя фраза вовсе не означает, что иркутские поэты и поэтессы целыми днями восхищаются друг другом и говорят комплименты. Достаточно часок посидеть на их творческом диспуте, чтобы зарядиться адреналином под завязку. Страсти кипят, молнии сверкают, хотя до драк, конечно, дело не доходит.

— Да, — признается Игорь Дронов, — у нас есть претензии друг к другу, но это творческие разногласия.

Интересно, что поэтическое содружество объединяет авторов обоих писательских союзов (Союза российских писателей и Союза писателей России. — Авт.), размежевавшихся еще в конце 90-х годов прошлого века в разгар борьбы между писателями-деревенщиками и писателями-западниками. Сейчас ситуация изменилась.

— Наши двери ни для кого не закрыты, — говорит Татьяна Андрейко, — мы стремимся представить полный спектр российской поэзии.

Игорь Дронов рассказал, что, когда у коллег — литераторов из СРП возникли серьезные трудности (нависла угроза захвата над зданием на Степана Разина), Татьяна Андрейко, представляющая СПР, первой готова была выйти на голодовку солидарности.

— Если их раздавят, — подытожил Дронов, — то и нас раздавят... Мы должны быть едины, другого выхода нет. Нам делить нечего.

Поэт и ЖКХ

Иркутские поэты не живут в хрустальных замках, они твердо стоят на земле, работают в приличных организациях, пользуются Интернетом, у многих есть свои блоги в «ЖЖ»... Вполне продвинутые, современные люди. Спрашивается: а зачем им, собственно, поэзия? Допустим, тому же Игорю Дронову — бухгалтеру по образованию? Совсем не поэтическая специальность, зато очень востребованная, мог бы спокойно сводить активы-пассивы, и никаких творческих мук и душевных терзаний. Светлана Михеева — журналист, заместитель главного редактора газеты «СМ Номер один». Пишет очерки, иногда даже криминальные драмы. Жестокие вещи пишет, совсем не лирические. А в стихах — бездны смыслов и чувств... Сергей Эпов трудится инженером в Водоканале. Андрей Сизых... это вообще особый случай. Он управленец, руководил предприятием, правда, несколько месяцев назад оставил работу ради написания книги. В семье по этому поводу конфликты и недоразумения. В общем, они живут среди нас, но они поэты.

Я пытаюсь понять, как все это может сочетаться в одном человеке: горний ангелов полет... и обычная житейская суета. Поэту ведь нужна особая атмосфера, такая, чтоб будила вдохновение, возносила в творческие выси. А где ее взять, эту атмосферу, если нужно кормить семью, воспитывать детей, толкаться в маршрутках, ругаться с сантехниками?

— Поэт — такой же человек, как и все остальные, — объясняет Анна Асеева, — он так же ест, пьет, ходит на работу. Имеет те же самые потребности. Как поэт он выражается совсем в других вещах. От обычного человека его отличает отношение к миру.

По мнению Светланы Михеевой, поэт страдает не столько от столкновения с бытом, сколько из-за катастрофической нехватки времени.

— Работать по ночам — это, поверьте, тяжело. Особенно для женщины. Представьте, приходишь домой часов в восемь, надо всех накормить, пообщаться с детьми, мужем. А потом садишься и пишешь, а потом часа в четыре засыпаешь прямо перед столом. Естественно, мы вынуждены работать, потому что у нас невозможно зарабатывать литературным трудом.

У Сергея Эпова на этот счет имеется целая теория:

— Физический труд не мешает творческому процессу. В молодости я боялся, что, если пойду на завод, возьму в руки кувалду, потеряю поэтический дар. Оказалось, ничего подобного. На дар влияет не вид работы, а что-то другое. Когда раздражаешься, выходишь из себя — вот это влияет.

— Лучшее мое время было, — свидетельствует Игорь Дронов, — когда я работал на железной дороге. Роешь котлован под опору и... великолепно! Совершено чистая башка! Думаю о чем-то своем.

Для Артема Морса проблемы столкновения с грубой действительностью вообще не существует:

— Я могу делать свои дела, общаться, и при этом в голове параллельно складываются строчки. Процесс идет непрерывно, вне зависимости от времени и места.

Поэт и власть

В России поэт всегда больше, чем поэт. Даже если творец погружен в исключительно личные переживания, он все равно противостоит действительности. Поэтому, говоря о поэзии, невозможно обойти проблему взаимоотношений поэта и власти. Ведь поэзия всегда, даже в самые мрачные времена, была пристанищем вольнодумия и свободомыслия. Не зря Сталин к поэтам относился с особым подозрением, звериным чутьем понимая, откуда угроза исходит.

Я поинтересовалась у иркутских поэтов: не считают ли они, что писать стихи в наше лицемерное время — занятие довольно опасное, поскольку творчество не терпит компромиссов, оно побуждает глубоко копать, думать, анализировать...

Ответ был неожиданный: дескать, мы люди аполитичные. Но сказано было это с такой интонацией, что в наличии у них «фиги в кармане» сомневаться не приходится.

— У нас расхождения с властью больше эстетического характера, — глубокомысленно произнес Игорь Дронов, — а я считаю, что это самое серьезное расхождение. Мы ее не замечаем, и она нас соответственно... Да и вообще нам мало надо: «Краюшку хлеба да каплю молока... Да это небо. Да эти облака...» (Цитата из Велимира Хлебникова. — Авт.)

Дипломатичная Светлана Михеева тонко заметила, что сегодня в России гражданские и политические дерзания поэта, по большому счету, не имеют смысла, потому что сама власть не понимает, что происходит.

По словам Андрея Сизых, нынешняя власть цинично старается не замечать оппонентов, даже тех, которые оппонируют весьма культурно, не выходя на улицу и не устраивая акций протеста.

— Сегодня власть в основном поддерживает гламурные тенденции в культуре, поэтому серьезные вещи протекают за гранью ее внимания. К поэтам она относится с небрежением, как будто нас нет. И мы, собственно говоря, отвечаем ей тем же. Но, разумеется, когда происходит что-то вопиющее, никто из нас не молчит, все это в творчестве как-то отражается.

Сергей Эпов корень проблемы видит не в том, какая власть у нас сегодня, а в том, что поэтическое творчество предполагает абсолютную честность перед самим собой. Без этого творчества нет. В поэзии не может быть двойных стандартов.

— Существование поэта в мире всегда было конфликтным. Он не хочет этого, но так получается. Поэт вынужден конфликтовать — и не только с властью. Со всеми: с близкими, родственниками, друзьями... Поэтому их жизнь не очень устроена, даже у наиболее успешных поэтов. Это нормальное состояние. Как святые отцы говорили: «Ты в жизнь пришел не радоваться, а мучиться».

Поэты вышли на площадь

Пожалуй, самый интересный вопрос: как наши герои прокладывают дорогу к читателям? За последние лет десять сильно истончился слой тех, кому жизненно необходимо читать и слушать рифмованные строчки. Люди постепенно обросли жирком. Выросло целое поколение, для которого весь смысл жизни сводится к обывательскому благополучию. Обывателям поэты неинтересны. И тем более неинтересны потенциальным издателям в лице местных богатеев. Впрочем, богатеев понять можно: если и вкладывать деньги, то в какой-нибудь доморощенный глянец, чтобы там свое фото на всю страницу со всеми домочадцами и приживалами. А поэзия в инвестиционном смысле предприятие довольно сомнительное.

Вот недавно Андрей Сизых разместил в Интернете обращение с просьбой поддержать фестиваль поэзии, так нашлись некоторые умники, ответившие, дескать, в стране кризис... Дети умирают от голода. Поэтому не лучше ли прислать вам, господа поэты, ведро картошки... Не понимают люди, что через поэзию общество становится более восприимчиво к чужой беде. Хотя что с обывателя возьмешь? Ему мозги напрягать неохота, да и зачем, когда есть телевизор, в котором тебя развлекают круглые сутки.

Именно поэтому иркутские поэты не стали ждать у моря погоды, а сами пошли в народ. Начало положили Светлана Михеева и Артем Морс, придумавшие проект «Поэты в городе». В его рамках проходят поэтические марафоны с «открытым микрофоном». Все желающие подходят, читают свои стихи... Слушатели оценивают. Происходит процесс возрождения поэтических клубов, поэтических турниров, так называемых слэмов. Эти акции возвращают поэзию к истокам: к балагану, к площадному театру. И это по-настоящему захватывает.

— Когда мы начали устраивать марафоны, — продолжает Светлана, — к нам стала подходить молодежь из университета, нархоза, политеха. И ходят, и звонят. Выяснилось, что в каждом вузе есть объединение пишущих людей. Естественно, им в радость куда-то пойти.

Иркутские поэты выступают везде, где есть возможность: в школах, библиотеках, даже в колониях.

— Поэзия строгого режима в Марково, — с восторгом вспоминает Игорь Дронов. — Это самая лучшая аудитория, какая только возможна. Самая внимательная... Любознательная. Задающая вопросы... Казалось, мне нечего сказать «ни греку, ни варягу». Ан есть, как оказалось! Вы знаете, они так жадно слушали, потом письма писали. Хочется, чтобы они вышли на свободу с искрой Божьей. Есть там, конечно, волки по жизни. Но тот мальчишка, который по дури молодости попал. Он тоже пытается писать стихи. Плохие пока. Но человек, который пытается писать стихи, он не будет убивать.

— Поэт сам должен идти к людям, — говорит Светлана Михеева, — а если писать в стол и комплексовать, мол, я гений, а никто об этом не знает, то никто и не узнает. Вся наша судьба в наших собственных руках, это на иркутском материале доказано. Пока все сидели, ничего не было, как только зашевелились — все получилось: и помощь пришла, и читатели появились. Поэту надо выйти на площадь и сказать: «Я есть! Любите меня!» И его полюбят.

— Они были! — подхватывает фразу Анна Асеева. — Были эти люди. Они стояли на площади и ждали... А когда дождались — обрадовались.

О том, что действительно обрадовались, свидетельствует невиданный по нынешним меркам интерес к прошедшему недавно фестивалю поэзии на Байкале. Иркутяне соскучились по поэзии и вообще по нормальному человеческому слову, по хорошему русскому языку.

***
Если в клетке мне место — то в клетку.
Если мира хоть малую часть
ты небрежно подаришь —
То мира. А беззвучья в осиплости улиц —
то дай мне беззвучья.
Ни о чем не прошу. Ничего не хочу.
Только старый товарищ
Вновь приносит в горящий костер
пересохшие сучья.

Игорь Дронов

***
Мне не нужна причина, дай мне повод
К сердечному удару.
 Чтоб не помнить,
Как мы с тобой болезненно похожи.
Но ты не внутривенно,
ты — подкожно,
И говорят, что это лечится вполне.
Дай повод, а причина есть во мне.

Анна Асеева

***
Телефонные номера
проступают из марева:
марьиванна, сергей петрович,
мама, отец, жена, сестра,
многие — случайные и не случайные
люди, доходящие до отчаянья
если вдруг телефон молчит
абонент недоступен
 или находится — shit! —
вне вселенной сотовой связи
говорит, говорит, сам с собой говорит
и замолкает на полуфразе.

Артем Морс

***
Побасенками толпу ублажать,
Доставать игрой ума до нутра,
А по сути — мы живем в миражах,
Чтобы не сдохнуть
 от тоски до утра...

Татьяна Андрейко

***
...пройдет тысячелетие эпоха
когда сменив горизонталь
на вертикаль
поймешь по случаю что жить
не так уж плохо
а умереть — чертовски
было б жаль

Андрей Сизых

***
Все, что может слышать
 и понимать,
всякой боли впрок запасать,
 хранить и беречь,
все что может хоть как-то чувствовать и принимать
десять несчастных заповедей, правду и ложь, и всякую
 человечью речь.
Ты ко всему, что может
 меня спасти,
Господи, будь милосердным,
 меня отпусти.

Светлана Михеева

***
...одиночество одиноко.
Поэтому мы не можем
его прервать.
Как будто тянется нескончаемо
одна нота...
Лишь с чьим-то приходом
мы начинаем счастливо врать.

Сергей Эпов

ЕЛИЗАВЕТА СТАРШИНИНА.

Оригинал статьи